Неточные совпадения
Эта
проблема совершенно неразрешимая на почве материализма, она могла бы быть разрешима лишь на почве
религиозного социализма.
Подход к
проблеме войны всегда был отвлеченно-моралистический, отвлеченно-социологический или отвлеченно-религиозный.
В центре моего
религиозного интереса всегда стояла
проблема теодицеи.
Русская народная
религиозная мысль глубоко задумалась над
проблемой смерти.
Требование, предъявленное мне, чтобы я оправдал ссылкой на тексты Священного Писания свою идею о
религиозном смысле творчества человека, было непониманием
проблемы.
Многие сторонники и выразители культурного ренессанса оставались левыми, сочувствовали революции, но было охлаждение к социальным вопросам, была поглощенность новыми
проблемами философского, эстетического,
религиозного, мистического характера, которые оставались чуждыми людям, активно участвовавшим в социальном движении.
Это не
проблема плоти, как у Мережковского, не
проблема освящения космоса, как в софиологическом течении, а
проблема творчества,
проблема новой
религиозной антропологии.
На соборе не было поднято ни одной
проблемы, поставленной русской
религиозной мыслью.
Каждая
проблема обсуждалась в духовной целостности, в каждой
проблеме философской, культурной, социально-исторической видели
религиозное ядро и основу.
Проблема нового
религиозного сознания в христианстве для меня стояла иначе, иначе формулировалась, чем в других течениях русской
религиозной мысли начала XX века.
Он только забыл моральный по преимуществу склад русского мышления и
религиозное беспокойство русского народа, склонного постоянно ставить
проблемы религиозного характера.
Взятая в целом, западная мысль имеет бесспорно большее значение для решения
проблемы религиозной антропологии и
религиозной космологии.
Социальная
проблема у меня играет гораздо большую роль, чем у других представителей русской
религиозной философии, я близок к тому течению, которое на Западе называется
религиозным социализмом, но социализм этот — решительно персоналистический.
С большей
религиозной глубиной эта
проблема выражена у Достоевского.
Ставилась
проблема религиозной космологии и антропологии.
Проблема столкновения личности и мировой гармонии. Отношение к действительности. Значение Гегеля в истории русской мысли. Бунт Белинского. Предвосхищение Достоевского.
Проблема теодицеи. Подпольный человек. Гоголь и Белинский. Индивидуалистический социализм Белинского.
Религиозная драма Гоголя. Письмо Белинского Гоголю. Мессианство русской поэзии: Тютчев, Лермонтов.
Можно подумать, что у Л. Толстого нет эсхатологии, что его
религиозная философия, монистическая и близкая к индусской, не знает
проблемы конца мира.
Религиозный анархизм у Достоевского носит особый характер и имеет иное обоснование, чем у Л. Толстого, и идет в большую глубину, для него
проблема свободы духа имеет центральное значение, которого она не имеет у Л. Толстого.
Русская религиозно-философская мысль ставила по-иному
проблему религиозной антропологии, чем католическая и протестантская антропология, и она идет дальше антропологии патристической и схоластической, в ней сильнее человечность.
Необходимо установить различие между русской творческой
религиозной мыслью, которая по-новому ставит
проблему антропологическую и космологическую, и официальным монашески-аскетическим православием, для которого авторитет «Добротолюбия» стоит выше авторитета Евангелия.
Религиозный характер русских течений выражался уже в том, что более всего мучила
проблема теодицеи,
проблема существования зла.
Проблема теургии есть
проблема творчества, но не всякого творчества, а того лишь, в котором человек творит вместе с Богом, творчества
религиозного.
Появление религии прогресса и социализма обостряет религиозно-эсхатологическую
проблему, ставит перед христианским сознанием вопрос о
религиозном смысле истории и ее завершении, служит возрождению
религиозному, связанному с обетованиями и пророчествами.
В христианстве не было положительного
религиозного идеала общества, и аскетический подвиг святых был как бы антагонистичен самой постановке этой
проблемы.
Острота
проблемы, перед которой мы стоим, совсем не в том, должна или не должна философия быть автономной и свободной (конечно, должна быть автономной и свободной); острота
проблемы в том, должна ли автономная и свободная философия сознать свободно необходимость
религиозного питания,
религиозной полноты опыта.
[Нельзя отрицать заслуг теософии и оккультизма в постановке
проблемы отношения религии к познанию, в утверждении важности
религиозного посвящения для мудрого знания.
Возрождение
религиозного смысла жизни связано с сознанием источника мирового зла, с окончательным решением
проблемы теодицеи.
И весь крещеный христианский мир, даже потеряв высшее
религиозное сознание того, кто был Иисус, в мистической своей стихии чувствует, что в Нем скрыта великая тайна, что с Ним связана величайшая
проблема мировой истории.
Положительная
религиозная антропология может быть открыта лишь в связи с
проблемой происхождения зля, лишь в свете ясного сознания природы зла.
Наш национальный мистицизм XIX века, мистицизм Чаадаева, некоторых славянофилов, Достоевского, Вл. Соловьева и др., тем и ценен, что в нем так остро ставится
проблема религиозного смысла истории,
проблема Востока и Запада,
проблема национального мессианизма, т. е. в пределе своем
проблема апокалиптическая.
Проблема нового
религиозного сознания и есть прежде всего
проблема творчества,
проблема теургии.
Но здесь мы действительно имеем
проблему, которая превышает наши человеческие силы, здесь нужно
религиозное событие, новый опыт и новое слово.
Можно сказать, что
религиозная философия не знает более центральной
проблемы, нежели о смысле божественного Ничто.
Проблема не была выявлена и поставлена во всей остроте, она маскировалась некоторой гетерономией общественности, подчиняемой нормам
религиозного характера.
Однако такая общественность, хотя внешне и облеченная в
религиозную оболочку, но внутренне отнюдь не просветленная, никоим образом не представляет разрешения нашей
проблемы, почему все эти вожделения реставрации и реакции являются сентиментальной фальшью.
Христианская философия есть философствование христиан, которые стремятся философски осознать свое
религиозное бытие, подобно тому как и всякая философия есть философия кого-нибудь и о чем-нибудь, а «философия вообще» есть призрак и предрассудок, гегелевский фантом [Подробнее
проблему соотношения «философии вообще» и «философии о чем-нибудь» Булгаков развивает в «Философии хозяйства» (М., 1990.
В замкнутом субъективизме, имманентизме и психологизме неповинна поэтому даже и эта религия, как бы ни было скудно ее положительное учение о Боге [На это справедливо указывает Гартман, у которого вообще мы находим чрезвычайно отчетливую постановку
проблемы религии в ее общей форме: он устанавливает, что «всякий объект
религиозной функции есть бог; бог есть не научное, но
религиозное понятие; наука может заниматься им, лишь поскольку она есть наука о религии.
Не, гуманизмом создано это мощное тело общественности, занявшей столь исключительное место в гуманистической религии человекобожия, но им придана
проблеме общественности специфическая
религиозная острота, и нельзя отрицать, что она требует для себя
религиозного разрешения.
Социологизм в теории и в жизни, сам того не сознавая, будит жажду
религиозной общественности, ставит
проблему об органическом иерархизме, о софийном просветлении социального тела.
Возвращаясь к нашей исходной
проблеме — возможна ли
религиозная философия и как она возможна, — мы должны настойчиво указать, что если действительно в основе философствования лежит некое «умное ведение», непосредственное, мистически-интуитивное постижение основ бытия, другими словами, своеобразный философский миф, хотя и не имеющий яркости и красочности
религиозного, то всякая подлинная философия мифична и постольку религиозна, и потому невозможна иррелигиозная, «независимая», «чистая» философия.
Если перевести этот основной и элементарный факт
религиозного сознания на язык
религиозной философии, мы тотчас же увидим, что перед нами явно противоречивое сочетание понятий, приводящее к антиномии [
Проблема антиномизма в мышлении наиболее радикально поставлена в книге свящ.
«Секуляризация» общественности принесла для нее автономию, а вместе и поставила пред
религиозным сознанием ее
проблему, которая ранее и не могла ощущаться как таковая.
И то и другое, и многообразие и сродство, составляет одну из важных
проблем религиозной философии.
Существование мира горнего и софийность дольнего поэтому непосредственно удостоверяется
религиозным, а затем и философским созерцанием, причем фило софия далее только развертывает его содержание и вскрывает заключенные здесь
проблемы.
В своем отношении к общей
проблеме религии Кант был ослеплен и загипнотизирован собственной
религиозной доктриной и потому не мог посвятить трансцендентальному исследованию этой
проблемы того внимания, которого именно от нею требовала бы логика трансцендентализма и простая последовательность.
Ибо как ни грандиозно это событие для России и для всего мира, но для
проблемы власти и
религиозных ее перспектив оно не имеет решающего значения.
Анархизм упирается в
проблему метафизического и
религиозного порядка.
В этом Фрейд совершенно прав, хотя он и не понимает метафизической и
религиозной глубины
проблемы.
Проблема эта существовала только для
религиозной этики.
Тут не было никакого прикосновения к глубочайшей
проблеме смерти, основной для сознания
религиозного, и особенно христианского.